«Вытеснение русского языка»: права ли Тина Канделаки?

Медет Есимханов, главный редактор русскоязычной версии factcheck.kz, проанализировал высказывания Тины Канделаки, передает Politic.

16 января российская журналистка Тина Канделаки в своём Telegram-канале написала, что в Казахстане «медленно, но верно продолжают вытеснять русский язык на государственном уровне». Причиной такого утверждения стала новость о том, что Министерство транспорта РК планирует сменить названия нескольких железнодорожных станций, в частности, заменит в некоторых названиях русскую транскрипцию на казахскую. Канделаки назвала решение сомнительным и принимаемым «под прикрытием истории».

Слова телеведущей быстро разошлись в казнете и вызвали шквал возмущений у казахстанцев, а также ответные заявления со стороны представителей отечественной журналистики. После этого Канделаки опубликовала ещё один пост, в котором сказала, что казахстанцы забывают своё прошлое, в качестве аргумента использовав Бората, январские события и улицу Шарля де Голля.

Это далеко не первый случай, когда представители российского политического истеблишмента и прессы продвигают пропагандистский нарратив о притеснении русского языка и русофобии в Казахстане. Неудивительно, что многим, особенно в России, кажется, что в реальности всё так и обстоит.

Поэтому мы считаем необходимым показать, какие логические уловки и фактические искажения содержатся в утверждениях Тины Канделаки, и как с их помощью она манипулирует своей аудиторией.

Как в Прибалтике?

Начнём с первого поста, и сразу же отметим, что Министерство транспорта действительно предложило переименовать 16 железнодорожных станций, из них изменить русскую транскрипцию на казахскую в названиях пяти станций:

• станция Джалтыр — станция Жалтыр;
• станция Косчеку — станция Косшокы.
• станция Сай-Утес — станция Сайөтес;
• станция Узень — станция Жаңаөзен;
• станция Уральск — станция Орал.

Новость воспринимается Канделаки как свидетельство вытеснения русского языка, поскольку, по её словам, аналогичное происходило в балтийских странах, и такая мелочь как переименование может в итоге привести к опасным последствиям.

«Как показывает опыт Прибалтики, это очень опасная тенденция. Здесь тоже всё начиналось с малого, а потом превратилось в настоящий снежный ком: закрывали русские школы, убирали советские памятники, запрещали русский язык и, наконец, выгнали пенсионеров на мороз». 

Здесь журналистка допускает две логические ошибки (либо логические уловки, если это происходит намеренно). Первая — эффект домино. В английском языке он более известен как slippery slope и предполагает, без каких-либо доказательств, что одно событие или решение повлечёт за собой цепную реакцию, которая приведёт к нежелательному исходу. В данном случае, если следовать логике Канделаки, переименование — это то самое малое решение, которое в итоге приведёт к запрету русского языка в Казахстане. Хотя оснований делать такие выводы нет.

Вторая логическая ошибка — ложная аналогия или слабая аналогия. Она заключается в том, что проводится аналогия между двумя объектами (в данном случае — между Прибалтикой и Казахстаном) на основе их сходства в определённых аспектах и при игнорировании значительных или даже принципиальных различий. 

Стоит начать с того, что Прибалтика — регион не монолитный, и в нём самом есть различия между странами и положением русского языка в каждой из них. Казахстан же отличается от балтийских стран по многим параметрам, в том числе политическому курсу. Поэтому проводить такие прямые параллели между опытом Прибалтики и Казахстаном — некорректно.

Есть в утверждении Канделаки и искажения фактов. В абзаце действия приписываются целому региону, хотя, как уже отмечалось выше, ситуация в странах разнится. В Латвии запретили использование русского языка в государственных СМИ с 2026 года и начали постепенный переход школ нацменьшинств на латышский язык. В Эстонии приняли закон о постепенном переходе школ на эстонский язык, но ограничении в отношении русскоязычных СМИ (не российских) не было. В Литве пока только задумываются о реформе образования.

При этом фраза «запрещали русский язык» искажает положение вещей, поскольку подразумевает полный запрет на использование русского языка, чего мы не наблюдаем на сегодняшний день ни в одной стране Балтии.

То же самое можно сказать и об утверждении о сносе советских памятников. Сейм Латвии приостановил действие соглашения с Россией о защите советских памятников на территории страны, но некоторые советские памятники при этом остаются нетронутыми. Рийгикогу Эстонии принял закон о демонтаже советских памятников, но также решил оставить 74 монумента, считающихся нейтральными. В Литве власти также демонтировали несколько памятников, однако в основном их просто переносят в другие места.

Важно также понимать контекст, в котором принимаются решения о полном переходе образования на государственные языки и избавлении от некоторых памятников советской эпохи. Действия, о которых пишет Тина Канделаки, не появились «в вакууме», а во многом являются следствием вторжения России в Украину. Все три страны Балтии осудили действия России, поддержали Украину и выразили опасения относительно военной агрессии со стороны РФ.

Также манипулятивно утверждение о пенсионерах, выгнанных на мороз. Вероятно, оно связано с новостью, которой Канделаки делилась 14 января, о выдворении из Латвии 82-летнего пенсионера Бориса Каткова, который был внесён в список нежелательных лиц «за многолетнюю и систематическую деятельность в пользу России». И хотя само решение можно назвать противоречивым, мужчина не был «выгнан на мороз», а депортирован. 

Там же Канделаки упоминает, что «ещё 789 жителям Латвии старше 60 лет грозит та же участь». Однако этой группе людей грозит депортация по другим причинам: они не подали документы на получение или продление вида на жительство либо не сдали государственный тест на знание латышского языка.

Манкурты, Борат и Шарль де Голль

Теперь перейдём ко второму посту, который Тина Канделаки опубликовала после того, как её первая публикация стала резонансной в казнете. По своей сути, пост — критика казахстанцев, которые якобы забывают о своём прошлом. Причём аргументация в нём довольно сомнительная и, как и в первом случае, полная логических ошибок и манипуляций.

«Уважаемые казахи, у вас есть простое, но емкое понятие — «мәңгу». От него происходит известный образ манкурта — человека, утратившего память, идентичность, а иногда и разум. Не помнить себя и всего, что происходило, отбрасывать историю во всех ее проявлениях и, в том числе, в исторических названиях — занятие не просто безграмотное, но и опасное».

Здесь для нашего анализа интерес представляет не ошибка в слове «мәңгүрт», на которую обратили внимание многие пользователи Сети, или определение этого термина, а намёк на то, что казахстанцы «отбрасывают историю». Автор противоречит самому себе, ведь в предыдущем посте Канделаки пишет, что государство «прикрывается историей» в вопросе переименования станций. 

Так всё же казахстанцы отбрасывают историю или, наоборот, прикрываются ею? Вероятно, журналистка имеет в виду отбрасывание истории именно советской и, говоря об утрате идентичности, говорит об идентичности советской. Но казахстанцы — это не только советская история и советская идентичность. Это и история, и идентичность до появления СССР и после его распада. А несколько поколений казахстанцев даже не жили в Советском Союзе.

В конце концов, нет каких-либо веских оснований утверждать, что казахстанцы не помнят себя и всего, что происходило. Но Канделаки приводит конкретные примеры, на которых тоже стоит остановиться.

«Не помнить прошлого — значит рукоплескать фильму «Борат». Кто запретил его, кроме Казахстана? Россия и страны Залива. А что просвещенные эльфы Запада? Да плевать они хотели. Кто такие для них казахи? Ответ по фильму очевиден». 

В этом абзаце мы наблюдаем логическую ошибку non sequitur (с лат. — «не следует»), когда на основании одного суждения приходят к выводу, который не следует из него. Каким образом рукоплескание фильму «Борат» означает, что человек не помнит прошлого? К тому же, отношение к искусству — субъективный вопрос. Многие казахстанцы отнеслись к фильму и его сиквелу весьма негативно, другим они понравились. Тут стоит напомнить, что фильм — комедия, представляющая собой, в первую очередь, сатиру на американское общество.

Здесь же в аргументацию вступает риторика о Западе, который не имеет никакого отношения к теме дискуссии о языке, но используется Канделаки как образ врага, которому противостоит Россия, защищая Казахстан. И снова ошибка non sequitur — то, что на Западе не запретили показ фильма не обязательно говорит об отношении западного зрителя к казахстанцам, а скорее свидетельствует о меньшей цензуре в кинематографе.

Другая логическая ошибка в этом сегменте — ложное обобщение. Из предположения о негативном отношении к казахстанцам авторов фильма (что само по себе не доказано) делается вывод об отношении всего Запада к казахстанцам.

«Не помнить прошлого — значит не помнить того, как два года назад страна Казахстан едва не прекратила свое существование. Что лучше — горящие города или пришедшие на помощь соседи?»

Снова наблюдаем ошибку non sequitur и преувеличение. Хотя во время январских событий Казахстан оказался в очень трудном положении, едва ли можно утверждать о том, что страна прекратила бы своё существование. А из того, что Россия (в рамках договора ОДКБ) согласилась помочь Казахстану, не следует, что страна не может принимать независимые решения.

«Не помнить прошлого — значит выглядеть так же нелепо, как кутающиеся в модные одежды и образы лица из интернета, говорящие одно и делающие другое».

И здесь допущена ошибка non sequitur. Проводится связь между ношением модной одежды и неэтичным поведением и забыванием прошлого.

«Казахские имена, говорите? Это вы про отель «Монако», что на улице Шарля Де Голля в Астане? А почему не улице Абая Кунанбаева или Ходжи Ясави? И почему «Монако» — это исконно казахская территория?»

Первая логическая ошибка этого сегмента — выборочное предоставление фактов. Для поддержки аргумента используются два объекта с «неказахским» названием (причем один из них и вовсе находится в частных руках), хотя в стране безусловно есть и улицы Абая Кунанбаева, и улицы Ходжи Ахмеда Ясави, и многих других исторических личностей.

Вторая логическая ошибка — ложная дилемма. Читателю предоставляется выбор между условно западными названиями и казахскими. Хотя одно не обязательно должно исключать другое. В Казахстане, например, есть большое количество объектов (улиц, театров и пр.), названных в честь русских деятелей.

Вывод

Посты Тины Канделаки, разбираемые в данном материале, как и другие аналогичные заявления некоторых российских общественных деятелей и СМИ, которые казахстанцам приходилось слышать в последние несколько лет, рисуют Казахстан как страну, в которой целенаправленно вытесняется русский язык. Для этого используется недостоверная информация, логические уловки и эмоциональная манипуляция. 

Помимо того, что такие высказывания искажают реальность, они нагнетают страх и вызывают гнев как у российской, так и у казахстанской аудитории. Особенно учитывая, что часто такие заявления сопровождаются открытыми угрозами в адрес Казахстана, такая практика неэтична и опасна.